victorieuse1 | Мода и Стиль-4 (Коммерс, неотредактированное)

Шаг навстречу

В Московском доме фотографии в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» и при поддержке Французского культурного центра открылась ретроспектива знаменитого французского фотографа Марка Рибу. Рассказывает Виктория Мусвик.

На открытии выставки все внимание было приковано к седовласому, но очень живому человеку. За ним ходило сразу несколько телеоператоров, а молодые восторженные девушки записывали каждое его слово в блокнот. Их эмоции я поняла позже, когда мне наконец удалось пробиться к Марку Рибу. Наш фотограф попросил его встать к самой знаменитой его фотографии 1953 года, на которой веселый маляр красит Эйфелеву башню. Рибу отвернулся от объектива и состроил усталую гримасу. Вдруг его взгляд упал на меня: «О мадам! Неужели это для вас? Что же вы сразу не сказали? Я готов!». По дороге он вдруг резко останавливается, показывает рукой на одну из фотографий: «Смотри, это моя дочь- правда, красивая?»

Восьмидесятидвухлетнего Марка Рибу часто называют патриархом фотографии. Он -- чуть не последний из той самой плеяды великих фотографов XX века, ученик Анри Картье-Брессона, после его ухода фактически являющийся лицом фотоагентства Магнум. Пожалуй, его приезд вызвал в Москве ажиотаж никак не меньший, чем возможность «живьем» увидеть раздававшего интервью этажом выше Джола-Питера Виткина, который является антогонистом Рибу во всем, начиная с приемов и заканчивая идеологией работы. Однако снимки Рибу во многом прямо противопложны и фотографиям более молодых участников Магнума, с которыми его, вроде бы, объединяют общие интересы.

По магнумовским принципам -- непосредственное присутствие при событии, никакой постановки, минимум манипуляций с отснятым материалом-- сейчас работает большинство фоторепортеров мира. Теперь проколов вроде вызвавшего сомнения в реальности происходившего «Падающего солдата» Роберта Капы, участники Магнума не допускают. И однако при скрупулезности и профессионализме в их работах часто отсутствует главное – то самое, что есть в снимках Марка Рибу. Помню, в прошлом году на ежегодном съезде Магнума в Арле меня потряс проект «Сателлиты» одного из его новых членов – молодого норвежца Йонаса Бендиксена. На снимках были жители бывших республик СССР -- для Бенигсена они были дикарями или жителями другой планеты, где солнце, кажется, не светило совсем и которым неведомы преимущества западного образа жизни. Такими же показались проекты о Югославии и Чечне другого молодого члена агентства – Томаса Дворжака. На главном фоторепортерском фестивале в Перпиньяне многие снимки из мест военных конфликтов вообще кажутся сделанными людьми, страдающими некрофилией. У этих молодых ребят, разъезжающиехпо миру в поисках чернухи, сам нос, как каждется, чует хорошо продающуюся сейчас кровь за версту. Тут, кстати, вспоминается и мой разговор с Виткиным, говорившем, что человечество разучилось чувствовать, ужас приелся и шокировать поэтому приходится все более изощренно.

Фотограф Рибу – тоже фоторепортер, снимавший в горячих точках или развивающихся странах. Он был, например, одним из первых (если не первым) западных фотографов, который попал в Китай после культурной революции 1949 года. На его снимках – работающие в рисовых полях люди (возможно, перевоспитываемые силой труда деятели культуры), мрачные личности с горящими глазами, в кепках и тужурках, висящие на стене портреты революционных кумиров. Он ездил в воюющие Афганистан и Вьетнам. Или вот, например, Иран времен исламской революции 1979 года – закутанные с головы до пят в непроницаемую черную чадру женщины на фоне огромного портрета следящего за ними Старшего брата, аятоллы Хомейни. Однако помимо этих снимков он делал и другие. На одном из них -- афганские горы, две запыленные дорожки, поуже и пошире, и человек на фоне дорожного знака «Автомобили –налево, ишаки-направо». При сравнении можно заметить, как мертвящая, давящая атмосфера всевозможных мировых диктатур и режимов часто передается в самой композиции, тем, что в фотографиях становится меньше движения и меньше деталей. Военные конфликты и демонстрации выглядят гораздо статичнее, чем самая обыденная человеческая жизнь, в которой маленькая девочка учится свистеть, а взрослые иногда дурачатся, как малые дети.

Пожалуй, главным качеством Рибу является все-таки не прекрасная техника, выверенная композиция, умение замечать детали и оказаться в нужном месте в нужное время. Главное можно было бы назвать чувством такта или даже робостью – особенно если вспомнить его собственные слова: «Я разрывался между между страхом подойти к людям слишком близко и какой-то неведомой силой, которая прямо-таки заставляла меня подойти ближе и посмотреть внимательнее». Именно они позволяет Рибу замечать странности, нелепости, а иногда и трагизм человеческой жизни, но не дает возможности их смаковать или ими упиваться. На его снимках, например, Москва в 1960 и 1967. Угрюмые люди, человек в форме, закрывающий лицо рукой от объектива. Это очень узнаваемо, но знакомо и другое- например, дети на улицах, которых ты знаешь непонаслышке, такими они и были, эти советские дети- и ты был одним из них. Фотограф здесь -- гость, не старающийся стать одним из тех, кого он снимает, но с уважением относящийся к принятым в доме правилам. Это, кстати, и есть тот самый гуманизм, который был главным для основателей появившегося на свет после войны и явно переживающего сейчас не лучшие времена Магнума. Картье-Брессон вспоминал, что победа оглушила, связывающее людей общее дело борьбы закончилось оглушительной победой, единство распалось, а что делать дальше никто не знал, а хотелось сохранить чувство всемирного единения людей – поэтому и создали Магнум. Рассматривая снимки камбоджийских детей или чопорных пожилых англичанок, сделанные Рибу, начинаешь понимать, что есть в мире люди настолько другие, что понять их практически невозможно, но каждый, как Марк Рибу, способен сделать им шаг навстречу.